Немного расскажем о истории сыроварения в Тверской области и всей России, и о роли Николай Николаевича фон Корфа в развитие сыроварения в Тверской области. Ведь в 1866 году Н. В. Верещагин организовал в Видогощах одну из первых в России сыроварен на артельных началах..

Но мы могли лишиться звания «колыбели русского сыра» из-за нерасторопности чиновников того времени. И не было бы у нас нашей главной исторической гордости.

Несколько слов о Николае Верещагине. Дворянин Верещагин отказался от

перспективной карьеры морского офицера, подал в отставку после отмены крепостного права, решив заниматься улучшением экономического быта крестьян. Человеком он был упертым и даже женился вопреки воле родителей, взяв в жены крепостную крестьянку Татьяну Ванину (с которой счастливо прожил всю жизнь). Разлад с родителями вынудил Верещагина искать новое место – поначалу он хотел заниматься сыроварением в имении родителей.
Свою деятельность в области сыроварения Николай Васильевич начал на ссуды Императорского вольного экономического общества (ИВЭО). ИВЭО было готово выделить крупный кредит на развитие сыродельного производства – 15 тысяч рублей на шесть лет. Немало значило для Верещагина право ставить клеймо с гербом Общества на продукцию заводов и возможность обращаться в правительственные инстанции от имени ИВЭО. Есть предположения, что выбрать Тверскую губернию в качестве «опытной площадки» для создания первых сыроделен Верещагину посоветовали в Петербурге – после открытия железной дороги многие области Тверской губернии, жившие за счет ямского извоза, пребывали в состоянии экономического упадка. И хотя сам Верещагин присматривался к Ярославской губернии (где разводили самые производительные молочные породы коров в России), он в итоге согласился на Тверскую.
Впрочем, здесь и начались его беды. За шесть лет, пока Верещагин создавал первые сыроваренные артели, в российском правительстве сменилось восемь заместителей министра финансов и шесть министров сельского хозяйства, отвечавших за развитие сельской промышленности. Когда сыроварен появилось достаточно много, Верещагин стал хлопотать об учреждении школы молочного хозяйства, которая готовила бы специалистов для молочной и маслодельной промышленности. Проект получил поддержку на Съезде русских сельских хозяев, где Верещагин делал доклад. Идея создания школы «маслоделия и сыроварения» понравилась вообще всем. Даже великому князю Алексею Александровичу, который приезжал к Верещагину (об этом мы расскажем подробнее в другой главе). Верещагин даже получил орден «Святой Анны» 4-й степени. И благодарность от тверского земства. И вообще, казалось, еще вот-вот, и молочная школа распахнет свои двери. Но…история о том, как искали помещение для школы, напоминает какой-то детектив.
Начиналось все хорошо. Департаменту сельского хозяйства российского министерства по делам государственных имуществ дали поручение подыскать для будущей молочной школы подходящее помещение в Тверской губернии. Прошение о выделении помещения Верещагин составил еще в феврале 1868 года. Но выполнить его просьбу чиновники не спешили. 1868 год – ничего. 1869 год – ничего. В 1870 году – ничего. Летом 1871-го дело вроде сдвинулось: департамент распорядился о выделении под молочную школу любого на выбор пустующего здания в Городне, Выдропужске или Медном. Воодушевленный Верещагин поехал в Медное и Выдропужск и… оказалось, что эти помещения уже заняты – в них разместились эскадроны Павлоградского гусарского полка. На переоборудование казарм потратили 25 тыс.рублей, и, разумеется, никто не собирался уступать эти дома какой-то молочной школе. А столичные чиновники ничего об этом не знали!
Делать нечего: Верещагин поехал в Городню. Ему показали пустующее здание почтовой станции – это тот самый знаменитый Путевой дворец. В 1809 году было принято решение неиспользуемые путевые дворцы перестроить под почтовые станции, но после начала работы железной дороги необходимость в них отпала. Двухэтажное здание почтовой станции, бывшего путевого дворца стояло заброшенным. Верещагин несколько раз обошел его, проверил чистоту воды из колодца (необходимое условие для производства сыра) и поехал в Тверь оформлять бумаги на выделение помещения. Представляете, как могло бы здорово получиться: молочная школа в здании Путевого дворца в Городне! Но…В Твери Верещагину показали бумагу из министерства: здание предполагается отдать под размещение артиллерийской бригады.
Это стало последней каплей. К тому времени Верещагин уже три года обивал пороги, пытаясь выбить помещение. И сообщение о том, что здание опять отдадут кому-то другому, вывело этого, в общем, кроткого человека из себя. В архивах сохранилось письмо, которое Верещагин летом 1871 года написал в Тверскую земскую управу. В нем он сообщал, что собирается открывать молочную школу в Рыбинске Ярославской губернии, и просит все средства, выделенные на обустройство школы, перевести на счет Ярославской земской управы. Туда же, в Рыбинск, предполагалось отправлять специалистов по молочному делу из Дании, которые вот-вот должны были приехать для обучения слушателей молочной школы. «Прошу уведомить общество, что я избрал местом производства голландского сыроделия Рыбинский уезд Ярославской губернии», написал Верещагин и стал паковать вещи: первым поездом в Рыбинск собиралась отправить заказанные в Петербурге уникальные отстоечные ушаты для производства сыра.
Самое интересное, что в архивном деле рядом с письмом Верещагина есть другое письмо – командира той самой конно-артиллерийской бригады, которую якобы предполагалось переселить в Путевой дворец. Штабс-капитан (фамилия неразборчива) уведомлял земство, что здание Путевого дворца для размещения конно-артиллерийской бригады совершенно непригодно. Разместить в 10 комнатах дворца 265 человек нижних чинов и офицеров невозможно. Кроме того, требовалось построить коновязь на 265 лошадей, кузницу, шорню, караульное помещение. Но самое главное – в Путевом дворце не было порохового погреба, а без него артиллерийской бригаде ну просто никак!
Зато Верещагин собирался переезжать в Ярославскую губернию! И кстати, мог уехать не только туда. Как только стало известно, что Верещагин подыскивает другое место для открытия молочной школы, в Тверскую земскую управу потоком пошли письма от администраций, организаций и частных лиц самых разных областей и уездов Российской империи. Все прекрасно представляли, что это такое – первая в России образцовая школа молочного хозяйства, и какие выгоды это может принести. В архивных папках до сих пор хранится пачка писем, где Верещагину предлагают самые выгодные условия для открытия его школы – земли, поместья, дома, крестьян, молочных коров… Писали из Кашина и Новгорода, из Весьегонска и Московской губернии. Помещик Ладыженский из Зубцовского уезда готов был безвозмездно передать молочной школе 150 молочных коров, а некто Флоренский обещал лично встречать всех слушателей школы на станции!
Но тут на сцену вышел человек, о роли которого в развитии молочного дела мы и не знали. Звали его Николай Николаевич Корф, он был городенским помещиком и владел землями в деревнях Елизаветино и Сентюрино, а также селом Едимоново на другом берегу Волги. Корф происходил из старинного дворянского рода немецких баронов, перешедших на службу российскому императору, был потомком рода в восемнадцатом поколении, человеком богатым и весьма прогрессивным. Но главное – именно Корф был одним из главных «болельщиков» сыроваренного дела в Тверской земской губернской управе, членом которой он состоял.
Когда в управе получили письмо Верещагина о том, что он бросает все дела в Твери и уезжает в Рыбинск, Корф поступил как истинный дворянин и патриот Тверского края. Он приехал к Верещагину и предложил открыть молочную школу в его имении в Едимоново. Причем согласился часть расходов по переезду и обустройству молочной школы взять на себя. В сущности, потомок немецких баронов спас хорошее дело, и именно его мы должны благодарить за то, что именно Едимоново стало колыбелью российской сыроваренной отрасли. Забегая вперед, скажем, что в Рыбинском уезде, в селе Коприно, впоследствии все же был открыт филиал молочной школы Верещагина.
У барона Корфа были арендованы за 200 рублей в год необходимые помещения, земля и оговорено, что молоко его стада пойдет на нужды школы за особую плату. Несколько месяцев ушло на перенос дома под жилье учеников и самого Верещагина, ремонт служб, всякое обустройство. Учителями поначалу ставились выписанные из-за границы сыровары, а скоро их сменили едимоновские выпускники.
Кроме крестьянского стада в 230 голов, в стаде едимоновского помещика барона Корфа было 82 дойные коровы. Это и позволило открыть молочную школу - маслодельня и сыроварня не могли бы существовать при малом ежедневном удое. Денег, полученных селянами за молоко утреннего удоя (вечернее они оставляли себе), хватало, чтобы заплатить годовые подати, налог и оброк. Поэтому крестьяне могли накопить денег на заведение второй коровы. Так школа своим существованием влияла на весь строй крестьянского хозяйства в Едимонове. Более того, артели Верещагина кормили маслом и сыром всю губернию. В начале следующего, 1872 года, в школу стали приезжать первые слушатели, начались занятия.
И еще несколько слов о баронах Корф. Вот что пишет о них исследователь Евгений Дунаев: «В начале XX века (в 1900 г.) село насчитывало 91 двор и 645 жителей и продолжало быть потомственным имением баронов Корфов. Корфы - русский графский и баронский род, происходящий из Вестфалии и выехавший в XV веке в Прибалтийский край. В XVI веке род Корфов разделился на три главные ветви, потомки одной из них и осели в Едимоново. Последними из Корфов были Иван Николаевич фон Корф и сестра его баронесса Елена Николаевна фон Корф».
Остается добавить, что Иван Николаевич в 1904 г вместе с братом Димитрием добровольцем ушел в действующую армию. Был капитаном артиллерии Белой армии и погиб в Крыму в 1920 г. Елена Николаевна эмигрировала и умерла в 1955 году в Буэнос-Айресе (Бразилия). Некоторые владельцы едимоновского имения захоронены в именном некрополе, остатки которого сохранились на современном кладбище в центре села.